Начав с максимальной толерантности практически ко всем религиозным направлениям, правящий истеблишмент Назарбаева в Казахстане подошел к идее жесткого контроля над этой сферой жизни. В 2011 году был принят новый закон о религиозных объединениях, который дал властям беспрецедентные полномочия по вмешательству в их деятельность. Понятно, что государство пошло на этот шаг после того, как по РК прокатилась волна терактов, связанных с исламским подпольем. Но как раз эти подпольные группы изменения в данном законе никак не затронули – ведь они и не собирались регистрироваться.
Репрессии, причем довольно жестокие, в борьбе с ним помогают мало (только в Атырау после серии взрывов было арестовано свыше сотни человек, но ликвидировать подполье власти так и не удалось).
Совершенно очевидно, что часть экстремистских акций на религиозной почве является результатом прямой провокации . Скажем, когда в Караганде недавно вдруг возникла массовая паника в связи со слухами, будто салафиты намерены взорвать детские сады, и родители бросились забирать своих чад по домам, без сознательной провокации тут явно не обошлось. Но, вместе с тем, факт остается фактом: рост влияния радикальных исламских группировок в Казахстане невозможно не заметить. Этот процесс идет параллельно росту влияния ислама в обществе. Причем им затронуты все регионы.
«Моя четырнадцатилетняя дочь, например, уже не может себе позволить надеть такую короткую юбку, как я. Потому что ее не поймут одноклассники в школе», — рассказала мне недавно казашка, преподаватель университета в Уральске (он же Орал). Между прочим, из пограничного с Россией города, где европейское влияние всегда чувствовалось достаточно сильно… Во всех регионах Казахстана, включая север, появляется все больше частных компаний, в которых от сотрудниц-женщин требуют соблюдать «мусульманский дресс-код» (скандалы на этот счет были даже опять-таки в пограничном Петропавловске, где женщин увольняли из некоторых фирм за отказ этому дресс-коду следовать). Власти ограничили строительство новых мечетей – но вместо этого растет количество нелегальных молельных домов и так далее.
Важно отметить, что усиление влияния радикального ислама в Казахстане связано с социальными и демографическими процессами, протекающими в этой стране. Исламизация северных районов, в частности, связана с притоком туда казахского населения с юга (а также с притоком большого количества гастарбайтеров, в первую очередь из Узбекистана).
В Казахстане нет традиции ездить на заработки в Россию. Трудовая миграция в РФ из РК практически отсутствует. Между тем, значительные массы казахской молодежи, не находящей никакой работы в деревне, переселяются в города, где пополняют ряды маргиналов, перебиваясь случайными заработками. Несмотря на различные амбициозные госпрограммы, аграрный сектор в Казахстане так и не восстановился, и село постепенно «загибается». Аграрное перенаселение очень велико (характерно, кстати, что жителей деревни, фактически вынужденных вести натуральное хозяйство, в Казахстане официально считают не безработными, а «самозанятыми», так что пенсия им впоследствии никакая не светит).
Вокруг больших промышленных городов и на их окраинах приезжие из деревень образуют целые «поселки», арендуя вскладчину дачные дома, или поселяясь на съемных квартирах. То, что надежды выбравшейся из аулов молодежи на легкую и богатую жизнь в городе не оправдываются, толкает некоторых из них на криминальный путь, а кто-то попадает под влияние салафитских проповедей.
В целом же в Казахстане резко меняется национальная ситуация: при сохранении общей численности населения, которая была при Советском Союзе, то есть около 16 миллионов человек, количество жителей «титульной» нации уже существенно больше всех остальных (свыше 63% граждан страны по состоянию трехлетней давности). Европейское население продолжает понемногу уезжать. Особенно молодежь, остаются старики-пенсионеры. Если вы зайдете в университет в любом городе Казахстана, хоть в Семипалатинске (Семее), хоть в Усть-Каменогорске, хоть в Караганде, студенты европейской внешности не составят на каждом курсе и 10% процентов. Это о многом говорит.
Такое изменение национального состава связано не только с эмиграцией русскоязычного населения, но и с массовым приездом на родину так называемых оралманов – представителей казахской диаспоры. Многие из них оказываются гораздо более исламизированными, чем те казахи, которые воспитывались в достаточно толерантном казахстанском обществе (при этом у большинства оралманов в силу ряда причин везде возникают проблемы с социализацией на исторической родине – что порождает недовольство).
Эта пропорция продолжает меняться в сторону «этнических мусульман», что дает радикалам дополнительные возможности для проповеди. Ибо считается, что духовной основой казахской нации является ислам (хотя, разумеется, среди современных казахов есть приверженцы и протестантизма, и православия, и других конфессий).
Однако же в стране существует и развивается не только ислам салафитского толка. Из числа оралманов (в данном случае, пакистанского происхождения) оказался, например, и суфийский шейх Исматулла Максум (Абдугаппаров), вернувшийся на историческую родину. Суфизм на территории Казахстана имеет глубокие исторические корни. Тарикат, то есть суфийский орден, Ясавийя был основан в древности шейхом Хаджи-Ахметом Ясави из города Туркестан на юге современного Казахстана (известным настолько, что казахи до сих пор говорят: «В Мекке – Мохаммед, в Туркестане – Ходжи-Ахмет»). Сейчас представителей этого тариката в Казахстане не осталось. Но есть другие (и в городе Туркестан тоже негласно действует крупный суфийский центр).
Суфии традиционно противостоят «пуританам ислама» — салафитам (к числу которых относят и ваххабитов), в частности, не признающим почитание духовных наставников-шейхов. И в этом интересы суфийских братств могли совпасть с интересами власти. Тем не менее, власти испугались растущего влияния шейха Исматуллы (в одном из документов МВД РК, предназначенном для служебного пользования, число его духовных приверженцев было приблизительно оценено в сто тысяч казахстанцев!) и разгромили верхушку братства, вызвав негодование тех, кто почитал Исматуллу Максума. Шейх был осужден в конце 2011 года в Казахстане на 14 лет тюрьмы. Многие его мюриды также оказались в тюрьме (причем в некоторых приговорах фигурировало обвинение «за разжигание ненависти к социальной группы ваххабиты»!).
Стремясь освоить новые методы идеологического противостояния, казахстанские власти подготовили, как предполагает оппозиционная пресса, размещенные на видеохостинге Youtube несколько роликов от имени некого нового молодежного движения «Тенгри-ультрас». В этих роликах анонимные авторы обрушивались как на салафитов, так и на суфиев. Тенгрианство – культ бесконечного неба-тенгри – господствовал у жителей Великой степи до принятия ислама. Естественно, многие заинтересовались роликами «неоязычников».
Однако же в итоговом ролике его авторы «разоблачили» вдруг и тенгрианство как религию, не родную и не органичную для казахов. Надо сказать, что цели привлечь к себе внимание мистификаторы достигли. Прокол состоял в том, что после отрицания ими и тенгрианства тоже, молодежи нужно было предложить какую-то альтернативную идеологию, и вот здесь-то авторы роликов не справились, ограничившись невнятным бормотанием о том, что молодежь сама должна искать какую-то «истину» непонятно где.
Эти ролики – частный случай. Но в целом ответ на вопрос о том, сможет ли казахстанская власть эффективно противостоять религиозно-политическому экстремизму, зависит, во-первых, от того, удастся ли ей предложить обществу идеологическую альтернативу. И, во-вторых, насколько общество поддержит ее усилия и начнет само выявлять салафитские группы, поскольку без такой поддержки административные органы Казахстана эффективно работать не смогут. В том числе потому, что они серьезно коррумпированы, и за небольшую мзду чиновники закроют глаза не только на подпольные мечети, но и на что угодно. Союзников в лице суфиев власть упустила. И, в соответствии с упомянутым выше новым законом о религиозных объединениях, вытолкнула их всех за рамки правового поля.
Александр Травников