Проблема России и ЕС как мультирелигиозных государств
Межконфессиональная нетерпимость становится главным мотивом подавляющего большинства сегодняшних конфликтов в мире либо активно используется как мотив дополнительный. Это, конечно, ключевое отличие от ситуации десяти-двадцатилетней давности. Многие политики склонны были воспринимать религиозное сознание как безнадежный рудимент прошлого.
Ситуация критически поменялась, но политики остались в основном те же. Уровень их понимания религиозности, даже уровень их элементарной информированности о конфессиях не изменился. Однако использование религиозных лозунгов и паразитирование на религиозных проблемах стало политической модой. Прежде всего в России, в меньшей степени в ЕС.
Первые послесоветские годы в России, утратившей свой духовный иммунитет, творилась настоящая вакханалия. Здесь отметились буквально все экзотические культы и тоталитарные секты. Некоторые мы даже изобрели сами.
Однако избыток такой дикой экзотики вызвал отторжение. А некоторые секты, пытающиеся вести в РФ вербовочную работу, были изобличены как террористические организации и за пределами нашей страны. Тот же Аум синрикё.
Религиозная специфика при недолжном обращении в принципе взрывоопасна. И это обстоятельство означает, что отказ государства от регулирующей и наблюдательной роли преступен. В середине девяностых на смену хаосу приходит относительная стабилизация, уточнение законодательных норм. Сектанству создаются как минимум проблемные условия для его распространения. Государство определяется с понятием о существовании традиционных религий, создает форматы представительства и общения Президента и чиновников с иерархами православной, мусульманской, буддийской и иудейской общин. Это те конфессии, которые преимущественно и исторически представлены в стране и между которыми нет враждебности либо миссионерской конкуренции. Одновременно возникает понимание, что традиционные конфессии — объективный союзник государства как такового. И что, к примеру, традиционное мусульманское образование в зонах распространения ислама является эффективным противоядием от неофитского экстремизма. В Чечне в начале нынешнего десятилетия государство находит союзника в лице традиционного и образованного духовенства, старейшин суфийских вирдов.
Но проблема не снимается окончательно, хотя и намечены очевидные подвижки в ее решении. Проблема существует даже не смотря на то, что определены государственные приоритеты, не скрывается и не замалчивается заинтересованность государства в вопросе межрелигиозных отношений, религиозной культуры нации.
Есть и попытки политиков цинично и неграмотно использовать религиозный фактор в своих интересах. Причем такой доморощенный экстремизм присутствует как в православной, так и в мусульманской среде. Решается вопрос, при должном терпении, только развитием религиозного образования. Любые ограничения, связанные с административным или силовым ресурсом, способны купировать симптомы экстремизма, но не более того.
Мы во многом критически подходим к российской политической действительности, отмечаем очевидные преимущества евростандартов перед национальным самоограничением России. Но ситуация в религиозной области — один из, честно признаем, немногих примеров, где отечественный опыт предпочтительнее европейского.
Как обстоит дело в ЕС? Европейские политики весьма разнообразно подходят к вопросам веры. Есть крайне светский полюс во Франции, где запрещено даже ношение религиозных символов в общественных местах. И есть другая крайность, в Восточной Европе. Например, по нормам отношения церкви и государства современная Польша является откровенно клерикальным государством, где католическому священству не только формально, но и непосредственно предоставлены беспрецедентные возможности влияния и контроля над социальной сферой, политикой и образованием.
Западная Европа воспринимает такие вещи в диковинку, но она не может с ними не считаться. Попытки игнорировать цивилизационную миссию христианства, исключать его упоминание из Европейской конституции, ослабляет иммунодефицит европейской нации, ведет европейцев в тот же тупик, куда коммунисты сто лет назад вели Россию.
Вероисповедание — частное дело. Но идентичность европейцев определяется культурой, христианской в своей основе. И преемство ей в принципе не исключено и для атеистов. Вероисповедание частное дело, зато цивилизация — скорее социальное.
Можно только сочувствовать скепсису тех, кто предрекает Европе при нынешнем развитии насильственной и абсурдной светской политики беспомощную роль перед лицом агрессивных молодых цивилизаций, готовых растворить безвольный и размягченный европейский субстрат в кипятке собственного фундаментализма.
Светским активистам недостает понимания совершенно элементарного правила: «свято место пусто не бывает». Европа вне христианства станет Европой нехристианской.
Михаил Азаров